Интервью с Маттиасом Вемхофом
27 июня 2013 г.
Археолог Маттиас Вемхоф (Matthias Wemhoff) – специалист по раннему Средневековью (он занимается, в частности, эпохой Каролингов и средневековыми монастырями). В 2012 году он стал новым директором берлинского Музея преистории и древней истории (Museum für Ur- und Frühgeschichte), в коллекции которого до 1945 года хранились клад из Эберсвальде и другие ценности, увезенные после войны в качестве "трофеев" в СССР. Как известно, выставка "Бронзовый век. Европа без границ", открывшаяся 21 июня в Санкт-Петербурге, чуть было не спровоцировала дипломатический скандал между Германией и Россией. Из 1700 выставленных объектов 600 - это так называемые "перемещенные культурные ценности", то есть то, что называют "трофейным искусством".
Deutsche Welle: Господин Вемхоф, дипломатический скандал прошел, и выставка открылась... Какое у вас от нее ощущение?
Маттиас Вемхоф: Должен признаться, что для меня как для директора музея непростое испытание - видеть на этой выставке ключевые экспонаты из нашей коллекции, которые теперь для нас недосягаемы. На них можно разве что посмотреть. Подчеркну: здесь представлены ключевые открытия немецкой археологии за первые полтора века ее существования. За последующие 70 послевоенных лет не было найдено ничего хоть сколько-нибудь сравнимого по значению с кладами из Эберсвальде или Потсдама, из окрестностей Берлина. Это части так называемой "коллекции Пруссия" (Prussia-Sammlung), одного из крупнейших довоенных археологических собраний Европы. Достаточно посмотреть на географию находок: Эберсвальде, Шпандау, Вердер под Потсдамом, где был найден замечательный золотой клад, культовые коляски из Шпреевальда и многое другое. Это ключевые объекты нашей немецкой национальной археологической памяти. Конечно, здорово видеть эти вещи здесь, в Эрмитаже. Но дома, в Германии, нам их страшно недостает.
- На человеческом уровне эти аргументы понятны. Но есть и правовой аспект. Немецкая сторона настаивает на соблюдении Гаагской конвенции. Разве не достаточно сказать просто: "Эти культурные и исторические ценности рассказывают историю нашей земли, мы хотели бы показывать их нашим школьникам"?
- Мне кажется, эти вещи говорят сами за себя. И мы, конечно, не можем рассказывать об истории раннего периода Берлина и его окрестностей, не показывая документальных свидетельств этой истории, найденных в берлинской земле.
В Петербурге или Москве эти вещи никогда не смогут быть показаны в контексте. Они существуют как бы сами по себе, но не как часть региональной истории.
- В случае археологических находок трудно говорить о рыночной ценности. Тем не менее: не могли бы вы найти возможности как-то заменить эти объекты другими?
- Нет, это, так сказать, "археологический капитал", не подлежащий воспроизводству. Дело в том, что таких объектов просто физически было немного. Мы же говорим о бронзовом веке. В начале XIX века, когда археология сформировалась как научная дисциплина, ученые сразу же начали систематически раскапывать заметные холмы, другие места, опознаваемые как поселения или захоронения. И фактически все выкопали. Сегодня нет реального шанса на важные находки в этом более чем освоенном регионе. Именно с незаменимостью, уникальностью находок связана наша настойчивость в этом вопросе.
- Каково значение имеет выставка "Бронзовый век. Европа без границ" помимо того, что в ее рамках в первый раз с начала 1940-х годов публично экспонируются такие археологические сокровища, как уже упоминавшиеся клады из Эберсвальде, Вердера и освещенные мечи из Штельна?
- Выставка – и это огромное достижение ее организаторов – действительно является важным шагом в научном изучении эпохи бронзового века как единого культурно-исторического феномена, связывавшего различные регионы Европы от Атлантики до Урала.
Это также первая выставка, в которой соединяются коллекции различных музеев: та часть нашего собрания, которая сегодня разделена между Петербургом и Москвой, экспонаты из Берлина, и коллекции различных российских музеев. Таким размахом и глубиной экспозиционного охвата этой темы до сих пор не могла похвастаться ни одна археологическая выставка нашей эпохи. В этом - особое значение нынешней экспозиции, независимое от проблематики так называемого "трофейного искусства".
- Та часть собрания, которая была вывезена из Германии в Советский Союз, сейчас тоже раздроблена. Вы говорили о Москве и Петербурге, еще одна часть - в Берлине. А ведь эти объекты представляют собой единое целое.
- Это еще что! У нас есть сосуд из Трои, разделенный на три части, каждая из которых находится в другом городе: одна - в Москве, другая - в Петербурге, третья - в Берлине. Или, например, золотой клад Эберсвальде (кстати, самый большой и ценный золотой клад бронзового века, когда-либо обнаруженный на территории Германии): все золотые предметы находятся в Пушкинском музее в Москве, а глиняный сосуд, в котором они были найдены, - у нас в Берлине.
Сплошь и рядом разбиты группы найденных вместе объектов, а ведь мы, археологи, думаем контекстом, группами. Для нас вырванный из контекста предмет в значительной мере теряет свое значение. Хорошо хоть, что в рамках этой выставки воссоединилось то, что должно воссоединиться.
- Вернемся к непростой теме "трофейного искусства". Ситуация здесь напряженная. Как вы считаете, имеет ли разразившийся в связи с выставкой дипломатический скандал, закончившийся все же, в конце концов, более или менее мирно, скорее положительное воздействие или негативное?
- Мне кажется, что положительный эффект определенно есть: всем стало ясно, что проблема "трофейного искусства" не утратила важности, не утратила политического значения. Нашим российским партнерам стало ясно, что для Германии эта проблема по-прежнему остро актуальна и крайне болезненна.
Важно также, что на политическом уровне наконец осознали важность этих объектов для национального самосознания Германии. Мы должны продолжать диалог, тем более, что на уровне профессионалов налажено стабильное и продуктивное сотрудничество.
- То есть вы не ожидаете рецидива "холодной войны" на музейном уровне?
- Нет, ни в коем случае. Достаточно посмотреть на каталог выставки: это действительно качественно новый уровень открытости и взаимного доверия. Теперь надо подумать, как продолжить работу с экспонатами, которые наконец-то, после стольких десятилетий, были вызволены на свет Божий из российских запасников и спецхранов. Нужны и новые выставки, и - прежде всего - возможности научного изучения объектов. Ведь к ним семьдесят лет не прикасалась рука ученых, а в науке за это время кое-что произошло. Новые исследовательские технологии позволяют извлечь массу новой информации даже из старых находок.