Глава Луганской ВГА о том, грозит ли Северодонецку окружение

Промышленные города Северодонецк и Лисичанск в Луганской области, в каждом из которых до масштабного вторжения России проживало около ста тысяч человек, сейчас самые горячие точки на линии фронта. Впрочем, в Северодонецке до сих пор остаются 15 тысяч мирных жителей, а в соседнем Лисичанске - 20 тысяч. Это приблизительные оценки местных властей, ведь сосчитать людей, скрывающихся от непрерывных обстрелов российской армии в подвалах, невозможно.

В обоих городах нет водоснабжения, электричества, мобильной связи и интернета, а угроза полной блокады становится все более реальной. Российские войска, пытающиеся их окружить, стремятся перерезать трассу Бахмут-Лисичанск. Этот путь, который из-за его большого гуманитарного значения называют здесь "дорогой жизни", становится все более опасным. О ситуации в Луганской области корреспонденты DW в Донбассе поговорили с главой Луганской военно-гражданской администрации (ВГА) Сергеем Гайдаем.

DW: Господин Гайдай, многие считают, что Лисичанск и Северодонецк могут стать следующим Мариуполем. Есть ли еще шанс избежать этого?

Сергей Гайдай: Давать прогнозы во время войны очень тяжело. Луганщина держит линию обороны, все эти три месяца ежедневно обстреливаются позиции наших защитников. Трасса (Бахмут-Лисичанск. - Ред.) полностью простреливается. Безопасно добраться до городов Северодонецк и Лисичанск уже нет возможности.

Враг поставил цель полностью захватить Луганскую область. Все усилия сейчас брошены именно против нас, и все возможно. Мы сейчас видим, что Северодонецк российская армия просто уничтожает. Они обстреливают весь город. Им все равно, есть ли там гражданские, это больница, школа или садик.

- Чего не хватает украинской армии, чтобы защитить эти города?

- Дальнобойной артиллерии. Ее нам не хватает очень сильно. Нам нужны гаубицы, артиллерия - такого класса, как французские "Цезарь" (французская самоходная артиллерийская установка. - Ред.) или американские М777 (гаубицы британского производства, поставляемые Украине США. - Ред.). Это нам нужно, чтобы держать врага на большом расстоянии и выбивать его.

Россия ведь выигрывает не военной тактикой. Российские солдаты никогда нормально не воевали - они нападали только на слабого противника. Потому и сейчас они теряют инициативу во многих областях. Тут они месяцами просто расстреливают наши позиции, полностью уничтожают города и уже потом проходят по пепелищам. Если у нас будет дальнобойная артиллерия и достаточное количество снарядов к ней, то мы эту войну выиграем гораздо быстрее.

- Но ведь несколько десятков гаубиц М777 уже поставили?

- Это недостаточное количество. Нам нужно больше - для того чтобы не просто остановить врага, а уж идти в контрнаступление.

- В Лисичанске нам сказали, что в городе остаются более 20 тысяч человек. В Северодонецке также находятся тысячи мирных жителей. При этом ежедневно вывозят всего несколько десятков гражданских лиц. Шанс эвакуировать всех очень маленький?

- Действительно, сейчас шансов уже гораздо меньше, потому что трасса простреливается. Но в течение трех месяцев я каждый день призывал людей эвакуироваться. Мы вывезли более 40 тысяч человек. Многие уехали самостоятельно. То, что люди до сих пор остаются в своих домах, - исключительно их решение. Мы занимаемся эвакуацией, а не депортацией. Мы не можем силой куда-то вывозить людей. И все же, когда мы собираем определенную группу соглашающихся уехать людей, мы их вывозим.

- В Северодонецке и Лисичанске многие сетуют, что гуманитарной помощи недостаточно. Некоторые считают, что власть их бросила, говорят, что вы сами уехали из области и бываете там время от времени.

- Во-первых, власть в городах остается. Да, она не ночует в городах, потому что это опасно. Какой смысл от руководителя города, если он останется без связи, без возможности привезти гуманитарные грузы? От того, что он будет ходить по центральной площади и говорить: "Я здесь, рядом с вами", никакой пользы людям не будет. А мы завезли солнечные панели, в гуманитарном штабе и в больнице есть Starlink.

Мы завозим резервуары для воды, сейчас подвозим фильтры для воды и таблетки для ее очистки. У людей есть еда. Тем, что люди остаются, они подвергают опасности всех - и себя, и тех ребят, которые постоянно привозят им воду, лекарства и еду. Поэтому эти упреки вообще неуместны.

- Насколько критична сейчас нехватка продуктов питания?

- У нас нет недостатка на наших складах, у нас сейчас проблема в городах, потому что нет сотни грузовиков, которые могут приехать и сразу привезти необходимое количество. У нас нет достаточно смелых водителей, которые были бы готовы уехать, ведь каждая поездка опасна для жизни.

Каждый день отправляем гуманитарные грузы и мы будем их возить, пока будет позволять ситуация с безопасностью. Один мост уже между Северодонецком и Лисичанском разрушен. Еще остались направления, по которым можно проехать, но не по всем из них - на грузовике. Поэтому сейчас мы стараемся привозить гуманитарную помощь в Лисичанск грузовиками, а оттуда уже легковыми автомобилями подвозить в Северодонецк.

Конечно, возможностей будет меньше и меньше. Но мы три месяца пытались достучаться до людей, чтобы они уезжали в эвакуацию, потому что, к сожалению, города будут разрушены россиянами - они их уже разрушают.

- В городах на линии фронта военные и техника часто находятся среди гражданских домов. Насколько это оправдано, ведь это вызывает ответный огонь и подвергает опасности мирных жителей?

- А зачем во Вторую мировую войну держали города? Город - это крепость. Так всегда было и, к сожалению, так и останется в любой войне. Что нужно сделать? Чтобы российская армия подождала, пока наши солдаты выйдут в чистое поле, и их просто там расстреляла? Это не 1812 год, когда солдаты выходили в поля, выстраивались и стреляли друг в друга.

На нас бросают кассетные снаряды, нас бомбят фосфорными бомбами, расстреливают гражданские дома вместе со школами, с домами престарелых. То есть они по нам стреляют, а мы? Что мы должны делать? Сдаваться? Никто из украинцев не будет сдаваться - никогда в жизни. Это наша земля, и мы будем ее защищать. И если город - это крепость, то мы будем эту крепость использовать обязательно. Россия не предоставила возможности выйти гражданским. Несколько раз, когда были согласованы гуманитарные коридоры в Луганской области, каждый раз эвакуационные автобусы попадали под обстрелы.

- Какая часть территории Луганской области контролируется украинскими силами?

- (Только. - Ред.) до десяти процентов, к сожалению.

- В Луганской области война длится с 2014 года, было много времени, чтобы подготовиться к наступлению. Почему россиянам сейчас удалось довольно быстро захватить большую часть области?

- В России гораздо больше техники, гораздо больше солдат. Полномасштабное вторжение 24 февраля началось с разных направлений и огромными силами. Здесь уже работала военная тактика, и она сыграла важную роль. Небольшая часть Луганской области осталась (под контролем ВСУ. - Ред.). И три месяца ее не могут захватить. Мы до сих пор защищаем Луганщину и сковываем огромное нашествие российской армии.

Если бы мы держали территорию по всей границе, то просто растянули бы свои войска, их бы быстро снесли или пробили линию обороны, и мы, возможно, сейчас воевали бы уже в Полтаве. А так мы сдерживаем огромное количество войск, и сдерживаем именно на Луганщине - даем возможность, чтобы пришло то иностранное вооружение, которое нам предоставляют с огромным опозданием и не в том количестве, которое мы ждем.

Смотрите также: