Берлинская прима-балерина Яна Саленко: "Беременным эльфам нельзя танцевать"

Берлинская пресса носит ее на руках в переносном смысле, а муж Мариан Вальтер (Marian Walter), тоже танцовщик, - в прямом. Город украшен плакатами с ее портретом в костюме Одилии... Словом, в 26-летней жизни Яны было уже так много удач (ранняя карьера, большая любовь, семейное счастье, конкурсные победы и призы), что даже немного боязно за хрупкую молодую женщину, к которой удивительно подходит текст песни Вертинского:

"Я маленькая балерина,
Всегда нема, всегда нема,
И скажет больше пантомима,
Чем я сама".

Впрочем, в интервью Deutsche Welle Яне пришлось говорить, и не языком танца...

Deutsche Welle: Яна, как вы пришли в мир балета?

Яна Саленко: Случайно. Был коллектив в Киеве... Я, честно говоря, думала, что это бальные танцы. Но педагог на меня посмотрел и сказал: "Ты знаешь, это балет. Если хочешь, можешь попробовать".

- Сколько лет вам тогда было?

- Двенадцать.

- Многовато для того, чтобы начинать заниматься классическим балетом!

- Да, вообще-то это поздно. Но мой педагог мне сказала: "С большим желанием всего можно добиться".

- Откуда появилось это "большое желание"?

- Я не знаю, откуда, но оно появилось моментально. Как только в моей жизни возникло слово "балет", я влюбилась в это слово! Вообще-то, я думаю, в том, что я поздно начала, были и свои преимущества: ты лучше понимаешь, чего хочешь, более целеустремленный.

- Вы родом из Киева?

- Да. У меня мама повар, папа официантом работал. Сейчас они оба на пенсии.

- А вы в детстве ходили в оперу, на балет, на концерты в филармонию?

- Нет, ни разу!

- Как складывалась ваша карьера дальше?

- Мне повезло с педагогом: когда мне было 14 лет, она мне посоветовала поехать в хорошую, профессиональную школу. И я попала к Писареву в Донецк. До этого, правда, мне поступило приглашение в Вагановское училище, в Петербург, но моя мама меня не пустила. Сказала, что далеко. А в Донецк я поехала с братом, он тоже стал заниматься балетом, чтобы мы там были как семья...

- О Донецке мало кто на Западе знает как о балетном центре....

- Да, к сожалению. Почти никто здесь не знает. Хотя Писарев делает все, что может: и фестивали международные проводит, и сам гастролирует. Я стараюсь каждый год ездить туда и выступать.

- А как вы попали в Берлин?

- Тоже случайно. Я встретилась с моим мужем на балетном конкурсе, в Вене. И влюбилась, в первый раз и с первого взгляда. А он родом из Берлина, и уже тогда танцевал в труппе Малахова. И из-за него я приехала сюда.

- Романтическая история, достойная классического балета! Андрей Малахов тут же ангажировал вас. И его можно понять. Но как вы себя чувствовали в Берлине? Все-таки языковой барьер, чужой город...

- Я люблю Берлин, он мне сразу понравился. Я уже пять лет здесь. В театре мы, балетные, между собой разговариваем по-русски или по-английски, с мужем я тоже по-английски говорю, поэтому с немецким до сих пор возникают проблемы. Но я стараюсь.

- Ваших коллег, берлинских прима-балерин, зовут Полина Семенова и Надя Сайдакова... Похоже, большинство танцовщиков Берлинского балета говорят по-русски?

- Да, где-то половина труппы. Это, конечно, связано с личностью нашего художественного руководителя, Андрея Малахова. Он старается делать классический балет, а для этого нужны танцовщики с классической школой.

- Вам только что был присуждена немецкая национальная награда Tanzpreis…

- Не знаю, почему этот приз дали именно мне. Наверное, потому что я только что родила ребенка!

- Это, конечно, подвиг. Как зовут вашего сына?

- Марлей.

- И как вы теперь справляетесь, ведь репетиция начинается в десять, идет порой до шести, а вечерами еще спектакли, и у мужа тоже. Бабушка помогает?

- Нет, мама в Киеве. У меня четверо братьев, и у них тоже дети... Отвожу к нянечке, Tagesmutter, как их здесь называют, "дневная мама". Забираю только в семь вечера. Бывают дни, когда я уже к 12 часам готова, у солистов более свободный график. Иногда с собой его беру.

- Говорят, у певиц голос после родов лучше становится. А как с танцовщицами? Помнится, вам пришлось отказаться от премьеры "Сильфиды", и берлинская пресса, ожидавшая увидеть вас на сцене в паре с вашим супругом, очень сокрушалась, что "беременным эльфам нельзя танцевать"...

- Мы планировали ребенка. Я танцевала, пока могла. Но мой врач сказал, что где-то на пятом месяце надо бы остановиться, потому что живот слишком напрягается во время танца. И прыгать нельзя. И вот в пять месяцев я остановилась. Но где-то месяцев в восемь взмолилась: "Не могу сидеть! Может, я хоть что-то поделаю?" Врач сказал: "Ладно". И я занималась, тихо так, у станочка. Потом родила, а через две недели начала снова заниматься. Через два месяца я уже танцевала на сцене. Я думаю, на такое способны только русские женщины...

- И то не все...

- Да, но у нас планировалось "Лебединое озеро" через полгода после моих родов, и мне очень хотелось быстро вернуться в форму. Очень хотелось станцевать Одетту-Одилию, это была моя мечта.

- В Берлине вы танцуете аболютно классический балет в абсолютно классических постановках, которые кто-то называет даже и "антикварными". Вы – молодая, современная женщина. Не хотелось ли вам когда-то станцевать что-то еще?

- Конечно, хочется что-то новое попробовать, модерн... Мне кажется, это развивает классику. Классика – это самое сложное. Модерн легче выучить. Вот Форсайт – это действительно сложно. Моя мечта – станцевать что-нибудь у Форсайта. Каждое движение вырабатывается часами.

- Как выглядит ваш идеальный день? Как вы проводите свободное время?

- Выходим на прогулки, у нас две собачки – мопсы.Любим в парке посидеть, пикник сделать. Мы живем около Тиргартена, это большой парк в центре Берлина. По воскресеньям – бранч где-нибудь, чтобы дома ничего не готовить.

- Вы выглядите так воздушно, будто никогда ничего не готовите и не едите...

- Готовлю и ем! Еще как! Просто конституция такая.

- Есть у вас еще мечта?

- Ну, конечно, хотелось бы больше танцевать. А так, я не загадываю. Пока нам здесь хорошо, так, как есть.

Беседовала: Анастасия Рахманова
Редактор: Дарья Брянцева