Александр Храмчихин: В результате реформы произойдет ликвидация вооруженных сил

Российский военный эксперт считает, что реформа вооруженных сил проводится непродуманно и непрозрачно.

Deutsche Welle: В российском обществе ширится непонимание того, что происходит в армии. Среди высшего командного состава растет недовольство, которое выплескивается и в политическую сферу. Из чего сегодня исходит российское руководство, когда проводит реформу армии?

Александр Храмчихин: Безусловно, любую реформу надо проводить как минимум, понимая ее цели. Но для меня и для всех независимых экспертов, которые не допущены наверх, остается загадкой, исходя из чего все это делается. И какую армию, и для чего хочет построить наше политическое руководство.

- С тех пор, как министром обороны стал Анатолий Сердюков, эксперты отмечают упорядочение ситуации с армейскими финансами. Действительно ли наведен ли порядок в этой сфере? Кроме того, на финансовом вопросе реформа армии не заканчивается. Есть ли какие-то серьезные направления, по которым реформа буксует?

- Вопросы армейского финансирования остаются непрозрачными. Общество об этом ничего не знает, и знать ему, видимо, не положено. Это очень странно, потому что на деньги граждан существуют вооруженные силы для их защиты.

Безусловно, что реформа не исчерпывается финансированием, и, собственно, финансирование - это вообще не реформа. А коренной вопрос - ради чего это все делается. Еще раз скажу, что мы этого не знаем, результата еще не видим, нам просто заявлено, что должно получиться в результате реформы. А в результате реформы должна получиться ликвидация вооруженных сил, если не говорить никаких дополнительных слов.

- Что происходит сейчас в армии, каким образом она реформируется?

- Пока что все находится на уровне декларации. Но сокращается численность личного состава, в первую очередь, офицерского состава, военно-учебных заведений, соединений. Правда, критерии этих сокращений остаются загадкой.

В конечном итоге мы получим армию, которая в лучшем случае будет воевать с противниками типа Грузии. С очень серьезной страной такая армия воевать не сможет в принципе. Вот, собственно, все, что мы знаем на сегодняшний день.

- А что происходит с контрактной армией? В какой степени боеготовности находятся сейчас контрактники?

Они не могут быть всерьез боеготовыми, потому что переход на контракт - это заведомая люмпенизация вооруженных сил. Это относится к любой развитой стране, в том числе, и к России. Если армия переходит на контракт в стране, где есть хоть какая-то конкурентная экономика и какая-то свобода выбора, то в армию идут по контракту идут почти исключительно социальные низы, которые в гражданской жизни найти себя не смогли.

- Какие угрозы Россия испытывает сейчас, и какими они видятся вам в среднесрочной и дальнесрочной перспективе?

- Угроза для нас, безусловно, Китай, потому что эта страна имеет к нам территориальные претензии, несмотря на все договоры, подписанные о границах. На самое главное - она жизненно заинтересована во внешней экспансии. И естественно, что экспансию он может вести только в нашем направлении, потому что он только здесь найдет ресурсы и территорию.

Просто в этой стране такая ситуация, что с таким населения при ограниченных ресурсах на ограниченной территории он жить не сможет. Против Китая та армия, которая строится у нас, все равно, что не существует. Можно считать, что у нас никакой армии нет.

Угроза со стороны НАТО, на мой взгляд, абсолютно виртуальна. Со стороны США она существует в том плане, что американцы могут получить возможность уничтожить наши стратегические ядерные силы одним обезоруживающим ударом. Причем, скорее всего, даже не ядерным ударом. И та армия, которая у нас строится, собственно, и эту угрозу отразить не сможет. У нас происходит полная деградация ПВО, которая могла бы отразить такой удар, и наши стратегические ядерные силы сокращаются до совершенно ничтожных величин с каждым годом. В конце концов, они сократятся до таких размеров, что их уничтожение не будет представлять большой проблемы. А если останутся какие-то единицы носителей, то их добьют очень ограниченной ПВО, которая у американцев есть. Вот это наша главная угроза.

Есть еще такая всеми любимая угроза международного терроризма. Но я ее всерьез воспринимать не могу, потому что с этой угрозой должны бороться спецслужбы и вооруженные силы. С афганскими талибами, к примеру, с регулярной армией, пожалуй, мы справимся. Так что угроза эта принципиальной не является.

- Как экономический кризис сейчас сказывается на армии и на ее реформе?

- Даже когда военный бюджет стремительно рос, реальные закупки боевой техники были близки к нулю. Теперь заведомо произойдет секвестр этого бюджета, чтобы ни говорило руководство.

Правда, если какие-то импортеры оружия начнут отказываться от наших самолетов, кораблей, то тогда они автоматически поступают в российскую армию. В качестве примера можно привести сторожевой корабль "Татарстан", нынешний флагман каспийской флотилии, от которого отказалась Индия.

- Недовольство среди военных растет. Какова сейчас социальная и социально-психологическая ситуация в армии? Армия всегда считалась опорой нынешнего режима. Насколько это утверждение верно сейчас?

Наша армия скорее тихо разойдется, чем устроит какой-нибудь бунт. При этом понятно, что социальная обстановка была и остается плохой.

Потому что никакие повышения денежного довольства не отменяют того факта, что все-таки военные оказываются в самом низу социальной лестницы, в том числе и офицеры. Когда я говорю про люмпенизацию, это затрагивает и офицерский состав.

Еще эта нынешняя мера, когда 10 процентов офицеров будут получать в пять раз больше зарплаты в течение года. Я даже не знаю, преступление это или ошибка. Понятно, что за хорошую службу надо поощрять, но не путем создания внутреннего раскола и вопиющего неравенства между людьми, которые служат плечом к плечу. Эта мера, направленная на улучшение обстановки в армии, очень сильно ее ухудшит.

Беседовал Владимир Сергеев