Необычный женский марафон прошел в Берлине

Под куполом церкви Святой Елизаветы в Берлине прозвучали 300 произведений классической и современной музыки - этюды и пьесы на тему изгнания, материнства, колониализма, странствий, природы. Ночью зрители слушали музыку - лежа на полу. Чтобы не заснуть, пианистка пила зеленый чай. Режиссером музыкального марафона стала Тереза Райбер (Teresa Reiber), а актриса Марайка Хайн (Mareike Hein) сопровождала музыку перформансом.

О том, как азербайджанская пианистка Фидан Агаева-Эдлер начала поддерживать женщин-музыкантов, почему творить можно только при финансовом благополучии и какие стереотипы о композиторах женского пола живы до сих пор, пианистка рассказала в интервью DW.

DW: Вы упоминали, что на марафон вас вдохновило эссе Вирджинии Вульф "Своя комната". Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

Фидан Агаева-Эдлер: "A Room of One's Own" - эссе Вирджинии Вульф, где она пишет, что женщине, чтобы творить, нужно личное пространство, куда никто не будет заходить, где она сможет находиться, когда ей нужно, когда она этого хочет. Кроме личного пространства женщине также необходим собственный доход, который будет делать ее независимой от мужей, от бытовых вещей. Вирджиния Вульф говорила про литературу, про комнату, где женщина пишет, но это равнозначно для любой области искусства, в том числе музыки.

Это был толчок для нас, создателей марафона, для наших размышлений на тему, почему женщины-композиторы традиционно представлены меньше, чем мужчины. И как традиционно, исторически так сложилось, что женщинам очень долго нельзя было учиться в университетах, создавать искусство. Они выходили замуж, им запрещали выступать. Например, Эми Бич была профессиональной пианисткой, выступала, и когда она вышла замуж, ей муж просто это запретил. Потому что зарабатывать деньги женщине выступлениями было зазорно. Она сосредоточилась на композиторском искусстве. То есть для нас это хорошо, потому что у нас сейчас ее произведения есть, но для нее это было, конечно, трагедией. Вот когда умер муж, она снова стала выступать.

Кроме запретов, еще существуют обстоятельства, когда ты можешь творить, сколько хочешь писать в стол, но исполнять тебя не будут. Потому что доступа к оркестрам, к большим ансамблям, к опере, к театру, которые могли бы исполнять женщин-композиторов, этого доступа было очень мало. Поэтому женщины-композиторы писали очень много музыки для камерных составов или соло-фортепиано, или фортепиано с голосом. Почему большие оркестры и оперы мало ставят, мало исполняют музыку женщин-композиторов? Потому что исторически её было просто меньше. И до сих пор ее, в принципе, не много. Наблюдается тенденция к лучшему, но, опять-таки, это все капля в море.

- Как вы занялись популяризацией женщин-композиторов?

- Я уже десять лет, наверное, этим занимаюсь. Мне интересно новое, и я пытаюсь своим энтузиазмом заразить. Исследую, нахожу композиторов, которые были забыты. И не только женщин, кстати, но вот как-то в последние годы так сложилось, что именно женские судьбы стали меня очень интересовать. Я обнаружила большое количество материала прекрасного качества. Достать эти ноты или получить доступ к информации о композиторах очень сложно. Эти женщины просто канули в лету, их не публиковали, и где-то лежат в архивах манускрипты, которые надо искать, которые не оцифрованы.

В последние годы многие композиторы просто обращаются ко мне напрямую, предлагают свои произведения. И в этом марафоне я играю 21 премьеру женщин-композиторов, которые написаны за последние годы. Для меня очень большая ответственность и честь. Есть премьера, которая для меня очень много значит. Лаура Элиза Швендингер написала "Длинная дорога к свободе". Произведение было написано в честь юбилея независимости Южной Африки. И особенность в том, что само произведение чистой фактуры отражает вот эту долгую дорогу к свободе, когда нужно во время исполнения перепрыгивать руками, очень неудобно. Но я спросила композитора, действительно ли таким образом она хотела показать, что дорога к свободе такая заковыристая и запутанная. И она ответила утвердительно, все эти альтерации и транспозиции имеют и второе символическое значение.

Интересная премьера композитора из Берлина, Ольги Раевой. Называется "Садко на озере Ильмень", о средневековом новгородском богатыре Садко. И другое произведение берлинской композиторки Сарвеназ Сафари, иранского происхождения, тоже очень интересное. Оно посвящено всего двум нотам, соль и ре.

Еще в 2019 году я записала впервые фортепианный цикл забытого композитора Вердины Шлёнский. У неё очень интересная биография была. Она родилась в Украине, училась в Берлине, была пианисткой, вращалась в совершенно фантастических кругах в 1920-30-х годах, училась в Париже у Нади Буланже. Она выигрывала там всякие конкурсы, совершенно фантастические произведения писала. Потом пришли национал-социалисты, ей пришлось уехать. Я думаю, что ей было очень тяжело снова найти свое место, с этим переездом все потеряла. Она уехала сначала в Лондон, играла в кафе и занималась шитьем, потом в Тель-Авив, преподавала там в местной музыкальной школе, то есть у нее совершенно не было никакой карьеры больше, и писала она в итоге исключительно для фортепиано. Она умерла в нищете и забвении. Мне было очень важно, такая ответственность была, снова дать жизнь ее произведениям.

- Почему именно 24-часовой марафон? Как вы к этому пришли?

- Я очень люблю такие экстремальные челленджи. С начала года я делала челлендж, где я играла одно новое произведение каждый день лайв-стримом в соцсетях. У меня есть пиетет перед людьми искусства, которые делали такие вот длинные челленджи - на истощение. Как Марино Форменти играл в 2012 году на Берлинском фестивале. Он жил в будочке рядом с Berliner Festspiele и играл с утра до вечера для публики, нон-стоп.

Я еще решила, что я буду бегать и себя в плане телесном закалять и готовить к этому. Я пробежала полумарафон летом в июле. И вот тоже такое на испытание. У меня совершенно не было амбиции как-то очень быстро добежать или поставить рекорды. Я вообще бежала очень медленно, но я поняла, что в такой ситуации выделяется адреналин и все происходит легче, чем ожидается.

- Есть ли особенности в музыке женщин-композиторов в сравнении с музыкой их коллег-мужчин?

- Вы задаете провокационные вопросы. Ну, на самом деле, я не могу сказать, что я слышу произведение, и знаю, что это женщина написала. Нет, на самом деле это все ерунда. Но традиционно, опять-таки, было, что женщины использовали темы типа воды или растений, бабочки. Это скорее был такой маркетинг, считалось, что это женские темы, и композиторы использовали такую возможность. В нашем марафоне даже два блока больших посвящены флоре и фауне. А в остальном, я думаю, что пол совершенно не имеет никакого значения для искусства. Если есть идея, если есть какая-то структурная задумка, её может осуществить любой человек, вне зависимости от пола, от гендера.

Но я должна сказать, что вот я, например, делала open call и искала произведения ещё не исполненные, которые написаны женщинами-композиторами. И мне писало довольно-таки мало женщин и много мужчин. Мужчины возмущались, а вот почему это вы пишете, что хотите играть только музыку женщин, а как же мы? Или если писали женщины, то очень робко, очень застенчиво. Но, в общем-то, тенденция сейчас получше, конечно. Женщинам заказывают большие оперы, большие симфонии, это происходит. Но даже в современном мире есть еще очень большой перевес в сторону мужчин. Женщины до сих пор живут в мире стереотипов, которые даже иногда и не замечаешь. Как, например, мне говорят: "Ой, у вас такие маленькие руки, вы ничего не сможете сыграть".