Дима Зицер: С ребенком нельзя не говорить о войне

Дима Зицер, известный педагог, писатель, ведущий еженедельной передачи "Любить нельзя воспитывать" в середине декабря выступил со своей лекцией в Берлине. Перед "педагогическим стендапом", как он сам называет свои встречи с публикой, Зицер дал интервью DW. В условиях, когда российские школы превращаются в послушные орудия пропаганды, известному педагогу все чаще приходится объяснять встревоженным родителям, как уберечь детей от чудовищного влияния государственной лжи и манипуляций. Дима Зицер рассказал DW о том, как говорить с детьми о войне, как учить их противостоять пропаганде и как помочь адаптироваться в новой стране в условиях вынужденного переезда. 

DW: Российские родители сегодня часто не знают, как говорить с детьми о войне. Хотят защитить ребенка от травм, предпочитают создать для него информационный пузырь и делать вид, что ничего не происходит. Как вы относитесь к такой позиции?

Дима Зицер: Со своим ребенком нельзя не говорить о войне. Запрещено не говорить! В первую очередь это - обман. А дети всегда в курсе и знают об окружающем мире гораздо больше, чем нам бы хотелось. Если мама с ним не говорит, ребенок пойдет со своими вопросами куда угодно, только не к маме. Он не захочет маму травмировать, решит, что для мамы это больная тема, что во взрослом обществе об этом говорить не принято.

Российские дети живут в стране, которая развязала кровавую бойню. Понятно, что детей нужно беречь, выбирать слова, когда мы с ними говорим на эту тему. Но нельзя скрывать от них, на каком свете они живут. Представьте, какой уровень разочарования его ждет, когда ребенок ударится лбом об эту действительность. Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Каким мы хотим, чтобы рос наш ребенок? Человеком, которому наплевать на беды, которые творятся рядом? Опыт внутренней боли для человека очень важно пережить.

- Иногда ребенок тяжело переживает войну и даже чувствует стыд из-за того, что он русский. Что могут родители делать в таких случаях?

- Нужно объяснять, что это не имеет отношения к народу и к нации. Рассказывать о страницах истории той же Германии, которая прошла через свой ужас. Рассказывать про Томаса Манна, про Бертольда Брехта, про людей, которые находили силы быть другими. Им было тяжело, но если бы они этого не делали, немецкому народу настал бы конец.

Моя старшая дочь живет в Нью Йорке. Она делает множество проектов, в том числе, для украинцев. Ее сыну Яше 9 лет. В одном заведении с ними отказались говорить по-русски. И Яша спросил: "Если этот язык так ненавидят и он имеет отношение к этой войне, почему мы вообще на нем говорим?" Здесь нет краткого ответа. Этот разговор с ребенком нужно начать с того, что чувства и эмоции людей из Украины, которые слышать не могут русский язык, понятны.

У меня близкая подруга из Киева отказалась со мной общаться, когда началось российское вторжение. При том, что у меня вообще никогда не было российского гражданства. Но потом я ей написал по-украински (у меня мама и папа из Украины), и у нас был тяжелейший разговор на полтора часа. Мы встретились в Европе через полтора месяца после начала войны. И она объяснила, что слышать не может русский язык. При том, что моя подруга понимает, что русскоязычные люди могут не иметь к войне никакого отношения. Но ей физически плохо, болит тело, когда она слышит русский.

Мне кажется, нужно говорить об этом. Это - эмпатия. Мы понимаем, пусть не до конца, но стараемся понять, что с происходит с другими.

- Предположим, ребенок ходит в российскую школу, где проводится агрессивное школьное идеологическое воспитание, где на "Уроках о важном" прославляют войну. Достаточно ли в семье беседовать с ребенком о том, что происходит?

- В этом смысле у меня очень жесткая позиция. Если в школе у людей, которые читают  DW, такое происходит, надо уходить. Нет другого варианта. Если мы говорим о человеке лет 6-7, он безоглядно верит взрослым. Он вообще не верит, что взрослые могут хотеть ему зла - на этом, кстати, основаны многие преступления. Влияние школы, пропаганды, индоктринации на этого человека огромно! Есть совершенно жуткие исследования по этому поводу про вторую мировую войну и нацизм.

Уходить! В российском законе об образовании существуют разные формы обучения - например, семейная. Прямо завтра утром любая семья может уйти на семейную форму обучения. Дальше начинаются технические вещи. Будет сложно, но эти люди предполагали, что можно жить во время войны и делать вид, что войны нет? Мы дома будем говорить что-то, а он (ребенок - Ред.) будет ходить в эту полунацистскую школу, и все обойдется? Не обойдется. Война, ребят! Речь идет о спасении близких!

Мы не можем во время войны жить так, как будто ее нет. Надо принимать решение. Например, образовывать учебную группу: родители договариваются между собой, скидываются и нанимают учителя. Это законно, и тенденция к этому в России прослеживается.

Если человеку 15-16 лет, это еще куда ни шло. Ну, будет жить в двоемыслии, как мы росли. Правда, ничего хорошего это нам не дало. Есть такой взрослый аргумент: "Мы же выжили". Да фигово выжили! Мы научились лгать, не верить, искать во всем двойное дно, ждать худшего. Я бы предпочел жить в мире, где люди открыты и откровенны.

- Предположим, ребенка забрали из российской школы. Но агрессивная пропаганда продолжает преследовать его из других источников. Надо ли учить детей распознавать пропаганду и бороться с ней?

- Это такой же вопрос, как "Нужно ли учить человека критическому мышлению?". Конечно, да! Нужно учить его искать альтернативные источники информации, задавать дополнительные вопросы. Если кто-то говорит от имени государства, немедленно надо ставить это под сомнение. Нужно учить, что речевые обороты "любой знает", "всякий скажет", "нет никакого сомнения" - это манипуляция.

- Кроме детей, которые остаются на родине, есть тысячи детей, которые вместе с родителями покинули Россию. О проблемах эмигрантов говорят часто, но о том, что происходит при этом с детьми, забывают. Как родителям вести себя, чтобы для их детей эмиграция стала менее болезненной?

- Самая распространенная ошибка - попробовать сохранить ту рутину, которая была до отъезда. Ты занималась музыкой? - Пойдешь и тут в музыкальную школу! Ты занимался английским? - Продолжишь учить английский! Мы по вторникам играли в шахматы? - Будем делать то же самое!

От этой ошибки не застрахованы самые лучшие родители. Они в этот момент инстинктивно пытаются сохранить стабильность. А получается, что они делают все наоборот. Система координат же поменялась! Нельзя в Берлине жить так, как будто ты живешь в Рязани! Здесь другие люди, они говорят по-другому, по-другому смотрят, ведут себя иначе. Когда мы пытаемся остановить время, мы не даем ребенку развиваться.

В тот момент, когда мы оставляем ребенка "сидящим на чемодане", у него нет ни одного шанса врасти в страну, в которую он прибыл. Что ему, делать вид, что он в Москве? Не начинать говорить на новом языке? Не обзаводиться новыми друзьями? Не ходить в немецкий театр? Мы предлагаем вырвать ему эти годы из своей жизни. Это серьезнейшая ошибка.

Дети очень берегут взрослых. Чаще даже, чем взрослые берегут их. Они понимают, что маме тяжело, папе тяжело - значит, я постараюсь не ныть. У меня не очень получается, я становлюсь колючим, грубым, но я стараюсь. У взрослых есть огромный соблазн сказать: "Да какая у тебя травма, тебе всего девять лет! Вот у нас - травма!". Но все его недолгие девять лет он жил свою маленькую жизнь в привычных условиях, откуда его выдернули по щелчку пальцев.

Нужно находить поплавки, которые удерживают на весу. Нужно дать себе возможность на новом месте что-то узнать, чем-то заинтересоваться, что-то полюбить. Вот тут - красивое дерево, тут - удобная лавочка, тут - хороший магазинчик. Надо создать новую рутину: ходить есть вкусное мороженное после школы, придумывать новые традиции, вести новые разговоры. Да, нам будет тяжело, и это нормально. Но мы вместе, у нас много переживаний, у нас создаются заново эти семейные связи. Если мама (или папа) не говорит ребенку, что ей (или ему) тяжело, то ребенок уверен, что у него тоже нет права сказать, что тяжело и ему. Это важный момент! Необходимо иногда обняться и поплакать на груди друг у друга. Это не ведет к неврозам, это способ для ребенка осознать: я - нормальный.

Смотрите также: