Алишер Ильхамов: Детей все еще используют на уборке хлопка

Детский труд регулярно используется на хлопковых полях в Центральной Азии. Однако степень его использования и мотивы, приводящие детей на поля, различны. Соответствующие международные организации основное внимание в связи с этой проблемой обращают в первую очередь на Узбекистан, который является одним из мировых лидеров по производству и экспорту хлопка. Различные аспекты проблемы использования детского труда в интервью Deutsche Welle анализирует научный сотрудник школы восточных исследований и африканистики университета Лондона Алишер Ильхамов.

Deutsche Welle: Что известно об использовании – или неиспользовании – детского труда, принудительного детского труда в Узбекистане в эту хлопкоуборочную страду?

Алишер Ильхамов: В основном мы занимались сбором данных, которые поступают от СМИ, сообщений правозащитников, их пресс-релизов. Эти данные дают достаточно оснований говорить о том, что, как и в прошлые годы, применение принудительного труда, в частности, принудительного труда детей, школьников, учащихся колледжей и университетов, сохраняет массовый характер.

В нашем случае на это указывают гораздо больше, чем три источника, и эти многочисленные наблюдения говорят о том, что во всех хлопкосеящих областях – а это почти все области в Узбекистане – почти не делается исключений для школьников в сельских школах, в школах в городской местности, если это не крупные города, такие как Ташкент, Самарканд, Фергана, откуда тоже отправляют на хлопок, но, в основном, студентов колледжей и университетов.

По статистике, в Узбекистане насчитывается более трех миллионов учащихся школ в промежутке от пятого до девятого класса. Если вычесть из этого числа количество школьников, которые обучаются в крупных городах или районах, которые не являются хлопкосеящими, то получается в пределах двух миллионов учащихся – эта категория подпадает под конвенцию о детском труде.

- Известно, что власти Узбекистана подписали международные конвенции, направленные против использования детского труда, приняли постановление в поддержку этих конвенций. Есть ли результаты?

- На практике почти ничего не меняется, хотя есть какие-то изменения в риторике, в том факте, что правительство стало признавать наличие детского труда. Но при этом они отрицают факт принудительности этого труда, они говорят, что это дети якобы в добровольном порядке помогают своим родителям, фермерским хозяйствам, и само правительство тут не при чем.

- Почему так трудно отказаться от использования труда детей при сборе хлопка?

- Это неудивительно, потому что принудительный детский труд сам по себе является симптомом глубинных структурных проблем в сельском хозяйстве. Первопричиной является то, что хлопковый сектор в Узбекистане строго централизован почти так же, как это имело место в СССР. Фермеры сами не имеют права выбирать, что им сеять на своих полях, они сдают свою продукцию по ценам, которые назначаются сверху, эти цены искусственно занижены, и фермеры не имеют возможности оплачивать труд взрослых людей и инвестировать в переработку хлопка или другую сельхозпродкуцию.

- Каково соотношение использования ручного и механизированного способов уборки хлопка в Узбекистане?

- Практически весь хлопок собирается, за небольшими исключениями, вручную. Сектор производства сельскохозяйственной техники давно почти ликвидирован. Последние год-два правительство пытается его возродить. В девяностые годы правительство пыталось проблему технического оснащения сельского хозяйства решить путем закупки американских комбайнов.

Решение о закупке принималось правительством, потом техника принудительно спускалась ширкатам (сельскохозяйственным кооперативам), ширкаты в ситуации ножниц цен не смогли оплатить эти комбайны, и те либо где-то распроданы, либо простаивают, поскольку нет возможности их обслуживать.

- А как соотносятся развитие сельского хозяйства и использование в нем детского труда в соседних с Узбекистаном странах?

- В Казахстане полностью противоположная картина, поскольку правительство так напрямую там не вмешивается и не командует хлопковым сектором. Там фермеры, которые выращивают хлопок, достаточно зажиточные, доходы находятся в их распоряжении, так как в этой стране все-таки была достигнута определенная либерализация экономики, и хлопковый сектор освободился от такого административного диктата центрального правительства. Они стали серьезным экспортером хлопка.

Мы знаем, что целый ряд европейских фирм, например, польская хлопковая палата в Гдыне, закупает казахстанский хлопок. Там используется детский труд. Но это не такой детский труд, который мы наблюдаем в Узбекистане, он не носит принудительного характера. Ни центральное правительство, ни местные власти не заставляют школы направлять детей. Там работают опять-таки узбекские дети. Это дети тех семей, которые бегут из страны и нанимаются к фермерам в Казахстане, поскольку там платят неплохую цену за их труд.

Если говорить о Таджикистане, то там ситуация находится где-то между Узбекистаном и Казахстаном. Они чуть дальше Узбекистана продвинулись в либерализации сектора. Но там активную роль играют местные органы власти, которые срослись с местным бизнесом, с фьючерсными компаниями, с хлопкозаводами. И в результате того, что они там фактически контролируют предложение кредитов, финансирование, переработку и покупку хлопка, то фермеры вынуждены опять брать новые заказы на кабальных условиях, то есть вынуждены прибегать к детскому труду, поскольку взрослые на эти расценки не соглашаются.

В Туркмении официально правительство издало запрет на использование детского труда, но для того, чтобы судить, насколько это решение исполняется, не хватает информации о ситуации в этой республике.

Беседовал Виталий Волков
Редактор: Михаил Бушуев